NPE («non-paternity event»), Без-Отцовский Случай, это один из эффектов повального увлечения американцами «рекреационным» ДНК-тестированием. БОС — уже устоявшийся термин для людей, для которых результаты теста становятся открытием, сообщающим, что их папа им не родной. Сейчас он расширен, и включает в себя и обнаруживших, что они не являются детьми своих матерей, а иногда и обоих родителей. Причин для этого много, например, ребенок мог быть приемным, использовалась сперма донора, мама подгуляла и прочие. От БОС это может скрываться родителями и окружающими намеренно, а может быть неизвестно даже им. Тем не менее, эта новость может серьезно подкашивать даже людей за 50, поэтому БОСы часто вступают в группы взаимпомощи, где учатся тому как жить с этим дальше и какие шаги предпринимать или нет.

В основном это сообщества в Facebook, но бывают и очные встречи, напомнившие мне встречи Анонимных Алкоголиков — отсюда и такое вступление. Вообще, появилась особая специальность genetic counselor, которую Multitran предлагает переводить как «консультант по генетическим вопросам», но это не совсем точно, т.к. counselor это не совсем консультант. Это психологический советник, помощник, выручающий в тяжелых жизненных ситуациях вроде развода, утраты близких и т. п. Так вот груз сваливающихся на людей откровений после теста часто требует именно такого профессионала. Подкованного, в т. ч. и в генетике, и в вопросах поиска родственников.

У меня появилось новое любимое слово-критерий для книги — «крепкая». Чуть ранее я использовал его, говоря о биографии Instagram, а теперь могу в полной мере применить и к работе Либби Коуплэнд. За последнее время часто приходится иметь дело с нонфикшн-книгами, написанными «рыхло». То сути там на лонгрид от силы, то автор распространяется про свои жизнь, опыт и родных больше, чем требуется, то вообще всё написано очень плохо. Так вот Коуплэнд сделала всё как надо при том, что это первая ее книга. После стольких разочарований «Потерянная семья» показалась глотком свежего воздуха.

Так, например, ей прекрасно удалось продеть через все 16 глав сквозной сюжет одного генетического расследования. Он оказался достаточно бодрым и непровисающим, и даже после разгадки продолжал органично добавлять каждой части смысла и, если позволите, перспективы. В книге есть всё, что нужно для понимания и собственно механизмов наследственности, и того, как в общих чертах работают современные ДНК-тесты, — для этого используются уместные отступления. Рассказывается и о том, как устроен бизнес — а он весьма конкурентен, — и о том, как работают и взаимодействуют профессионалы этой сферы: упомянутые консультанты, врачи, ученые, социальные и архивные работники и т. д. Но, конечно, самое сильное впечатление производят конкретные истории конкретных людей.

Но, конечно, самое сильное впечатление производят конкретные истории конкретных людей. Найденные родственники или обнаружившиеся кузены вызывают самую разнообразную палитру чувств. Далеко не все рады новым родным:

«У каждого из нас имеется собственное представление о себе, своя истории о том, кто мы есть, и мы выбираем то, что вписывается в эту историю», — сказала она мне. «Я чувствую, что не вписываюсь в ту историю, которую он [найденный родственник] выбрал».

«Наша мать никогда бы так не поступила, — так говорит Джеки, они [ее вновь найденные братья и сестры] сказали ей. Ее голос повышается и срывается, когда она повторяет их слова. Она никогда не могла избавиться от ощущения, что ее бросили, когда она родилась; теперь же она чувствовала, что это происходит снова. Джеки говорит, что ее сводные сестры по материнской линии сказали ей, что они не доверяют результатам ДНК, хотя наука определения родственников вполне надежна. Она изо всех сил пыталась понять смысл их отказа. Как она могла найти такое сродство и теплоту в генетических незнакомцах [своей приемной семье], а ее же „собственная кровь“ изгнала ее? Как люди могут быть и такими чудесными, и такими жестокими? „Я просто не могу в это поверить“ — сказала Джеки…»

Некоторые истории касаются не только живущих, но и умерших. Странности, над которыми ломали голову и члены семей, и наверное, соседи, оказываются разрешенными, как эта история перепутанных в роддоме:

«И ей стало грустно за него. Она представила себе, как ее высокий голубоглазый отец всю свою жизнь чувствовал, что он не на своем месте в семье, возвышаясь над родителями, будучи ничуть не похожим на свою сестру. Каким-то образом эти откровения изменили ход времени, — сказала Пэм и сделали прошлое настоящим. Более чем через три десятилетия после смерти отца она стала задумываться о вопросах, которые задала бы ему на небесах. Она размышляла о том, как он объяснял себе эти различия — спрашивал ли он себя, действительно ли его родители были его родителями, или терзался ли вопросом, изменила ли его мать отцу».

«Если опереться на мои разговоры с сотнями американцев, то могу предположить, что прежде чем вы пройдете такой тест, вы вряд ли подумаете, что в вашей семейной истории есть какой-то такой разрушающий картину мира факт. Даже если вы знаете, что существует статистическая вероятность того, что вы обнаружите что-то удивительное, вы вряд ли ожидаете, что вы попадаете в эту статистику. Проблема заключается в том, что невозможно сказать, в отсутствие какого-либо намека на такой сюрприз, будет ли вам лучше от знакомства с этой информацией. Ведь как только вы узнали, будет уже слишком поздно».

Но есть еще один момент. Иногда выбор не принадлежит вам. Иногда правда находит вас сама:

«Возможно, эта биологическая мать никогда никому не рассказывала о своем [отданном] ребенке, и ее брак был частично построен на этом. Возможно, она никогда не проходила генетический тест, но ее сестра его сделала, и этого оказалось достаточно…»